Вечно мне не везет с фандомным контентом. Что поделать, если я упарываюсь то пятыми лебедями в седьмом ряду, то редкопейрингами? Ладно хоть с МЭ повезло — можно на Шакариане душеньку отвести. А вот все остальное... Плюс ко всему, слешем от слова совсем не увлекаюсь, а слеш и по сей день — двигатель фандомного творчества.
Дисха, например. Нет бы любить КорвоЧужого, нет, мне канонный, но от того не более популярный пейринг Корво/Джессамина подавай.
Или вот Борда. Во всю грудь горит Экстон/Майя, но Экстона принято шипперить с Зер0 (хз почему, кстати), а в целом фикло по Борде на 80% РисоДжек, от которого меня вообще воротит. Еще одна проблема — я долбаный канонодрочер. Из-за этого не выношу ни когда слешат гетных персонажей, ни когда гетерастят гомосексуальных, считаю это в равной степени наплевательством на задумку сценаристов. И надо мне было вычитать, что Майю разрабы официально объявили асексуальной... Теперь мне даже с трудом найденные англофички (жуткие, с блондинами и сиренами, но хоть что-то) читать как-то шеймовато.
UPD: Играя параллельно в игровые автоматы у Мокси, сперла у мужа из-под носа выигранные деньги. После этого его персонаж гонялся за моим по всему Убежищу и стрелял из снайперки Это все, что нужно знать о нашем придурочном тандеме.
С мужем играть — сплошная милота))) "Я там крутой щит налутала, иди сюда, я его дропну". "Я тут в автомате бонус нашел для коммандо, сейчас тебе куплю".
Теперь страшно хочется написать про то, как Майя и Экстон друг о друге заботятся, стараясь не слишком обнародовать этот факт And now kiss
А вообще, все обычно выглядит вот так. И я точно не на передовой)))
О своей бытовой "везучести" я могу рассказать многое. Притом, что я считаю, что в глобальных вещах мне везет. Может, конечно, это не удача, а последствия труда и упорства, хз.
А вот в мелочах... Например, если я покупаю абонемент в бассейн, через неделю он закроется на реконструкцию. Если я выкладываю фик, в который вложила массу душевных сил и переболела каждым словом — знайте, в этот же день на фикбук выплеснутся десятки результатов какого-нибудь феста. Ну или, например, сегодня. Утром отключили горячую воду. "Вот оно! — подумала я. — Плановое отключение". Взяла с собой в спортзал (хотя я НЕНАВИЖУ общественные души) кучу баночек, лишние сланцы ну и все такое. Думала, обману систему. Ага. Пришла домой, а воду уже дали. И я как та Сара с мытой шеей.
Так что если решите бросить с крыши кирпич, предварительно проверьте — нет ли там меня, случайно.
Сразу хочется предупредить — оставь, всяк в кинозал входящий, за порогом все, что знаешь о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, ради своего же спокойствия. Нет никакого смысла сравнивать каноническую историю с той, что развернется на экране, да и не нужно. Это — Гай Ричи. Это — диагноз.
Ричи играет с сторилайном и монтажом, повинуясь современной тенденции на клиповое мышление, и это прекрасно. Клочки событий, щедро порезанные и склеенные на монтажном столе в рваное и динамичное повествование, тем не менее, не оставляют почти никаких вопросов типа "а откуда это взялось?". Все понятно. Все четко. Все, как ни странно, на своих местах. Вот героический Утер Пендрагон сражает могущественного колдуна, дав подержать корону младшему братцу (и это, я скажу вам, было большой ошибкой). Вот жгут костры с погибшими, вот строятся стратегии, вот в темных подземельях Камелота зреет заговор. Вот маленький Артур отправляется вниз по реке в выстеленном шкурами ялике, навсегда запомнив горящие глаза чудовища, погубившего его отца и мать — этот монстр будет преследовать его в кошмарах еще очень и очень долго. Вот Артур растет. Вот из мальчишки, выращенного шлюхами, становится крепким парнем, фактически возглавив бордель, и обретает, воспитанный улицей, ничуть не слащавое, а очень правильное и простое благородство, которое многим наследным лордам даже и не снилось. Вот — случайно вынутый из камня меч, вот клетка, вот спасение, пещера, полная странных незнакомцев, а вот — путешествие сквозь мифические Темные Земли, где Артуру должно было научиться управлять отцовской силой и смотреть своим страхам в глаза. Эпизоды меняются резво и размашисто, не успевая заставить зрителя устать. Вот — заключительная схватка, которой история ничуть не заканчивается. И лишь когда в зале включается свет, находишь секунду, чтобы перевести дух. Это — Гай Ричи, господа.
Узнаваемый почерк режиссера влияет и на общий градус повествования. Сделать картину действительно эпичной, не скатившись в нарочитый пафос — стоит многого. Возможно, это все Чарли Ханнэм, слишком современный для этой роли, но тем и замечательный. Может — его персонаж, умный, без дураков добрый, беззлобно хамоватый и остроязыкий. Никакого заламывания рук, никаких назиданий и моралей, лишь прекрасно выписанная линия причины и следствия. Нас губит то, что мы вскормили собственными руками, пусть даже и не догадываясь об этом. Простая и от того особенно острая правда.
Много хочется сказать про ошеломительный саундтрек, который я купила и скачала, буквально не успев зайти домой и разуться. Еще большее — про роскошную картинку. Здесь нет нарочитой средневековой грязи, которую в последние годы так модно стало впихивать во все исторические ленты. Настроение рисуют мрачноватые, туманные пейзажи Британии, грубая и первобытная красота ее природы, а грохочущая музыка, с первых аккордов отдающаяся где-то в пятках, точно вторит картинке, выписывая нужную атмосферу. Спецэффекты меж тем ничуть не отдают компьютерным пластиком. Их довольно много, но они органично и правильно дополняют сумрачную натуру. И даже довольно однозначно визуально разграниченные добро и зло, темное и светлое не кажутся банальным штампом — это действительно красиво и своевременно.
Что касается антагониста, то и здесь не все просто. Оговорюсь — я искренне люблю Джуда Лоу. И персонаж он создал просто потрясающий в своей... жалкости. Вортигерн жалок от и до. Но не противно жалок, его не хочется раздавить пальцем, его действительно жалеешь — жизнь у человека откровенно не удалась. И брат он всего лишь меньший — наверняка с детства только и слышал: "Утер то, Утер сё, посмотри на брата". И король, несмотря на попытки править железной рукой — дрожащей такой, едва могущей вынести стальную перчатку — хреновый. Народ его не любит — даже задав вопрос "Любит ли меня народ", Вортигерн не ждет ответа. Он его знает. Не любит. Не уважает. Даже почти не боится. И, в конце концов, даже чародей он откровенно так себе — свои способности получает за счет сомнительного свойства сделки с нечистой силой раз лет эдак в двадцать, а в остальное время тешит себя надеждой на то, что достроит башню и тогда заживет. А тут посмотри-ка, воды сошли, еще и долбаный меч наружу вылез. Все не так, везде не везет. И стальной орел, уныло прикорнувший на его горностаевом облачении еще раз олицетворяет "мертвость" его власти, прибранной силой — за Артуром же летит живой, готовый выцарапать глаза за истинного короля. И таких метафор в фильме достаточно.
Отдельно хочется отметить работу художника по костюмам — они получились необычные, вневременные (даже и не пробую отнести их к любой из известной мне эпох) и по-хорошему стильные. Диалоги — гайричевские, if you know what I mean. Острые, яркие, лаконичные. Камео и пасхалки — в количестве, стоит вспомнить, например, облачение Вортигерна в церемониальный доспех и обнаружить до боли точное сходство с аналогичным эпизодом в "Молодом Папе". Что касается одного известного футболиста на Бэ... Это были очень нелепые и смешные три секунды. Я даже не буду на них останавливаться. Гаю Ричи я прощу и это тоже.
А в общем и целом, фильм — про необходимость встречи лицом к лицу с собственным страхом. О том, что в какой-то момент тебе придется терпеть и не отворачиваться, чтобы получить силу и право на победу. А потом... если внутри останется хотя бы толика тебя прошлого, найди благородство поблагодарить свои испытания за то, что они сделали тебя тобой. И черт с ними, с сундуками. У тебя теперь целое королевство и толпа отменного сброда в качестве рыцарей. Дело за малым — все это не проебать.
Очередное пополнение коровничка имени Заида Массани Вообще я на фест идти не планировала. Знала, что уеду, не хотела никого подводить, потому что не понимала, смогу ли писать из поездки. Но увидела зазывный взгляд с аватарки и... скромно поскреблась в команду, сразу сказав, что на все туры нести не смогу. А меня приняли, пустили и вообще Честно говоря, даже не надеялась, что все так славно выйдет в итоге, спасибо моим чудесным сокомандницам efenney и Green Irving.
Что имею сказать по результату феста? Да только то, что уже сказала после его завершения) Мы маленькие, но, сука, крутые
Все наши работы можно найти вот тут. И, конечно, я написала кроссовер с "Черным Отрядом"... Я всегда пишу кроссоверы с "Черным Отрядом", даже если играю на ЗФБ за "Черный Отряд" Может, мне еще какую-нибудь книжку прочесть, наконец?
Сначала я посмотрела и восхитилась — какая стрижка! И как кудряшки здорово уложены.
Потом, вспомнив рассказы подруг с вьющимися от природы волосами, догадалась, что над красотой полчаса плясал стилист с плойкой и всякими кремами-восками, чтобы завитки лежали, не пушились и не топорщились.
А потом, присмотревшись, поняла, что любила бы таких женщин, будь я мужчиной. Красивых брюнеток с тонкой белой кожей. Мявк)
Робко принесла своему мастеру окрас Коры Харпер. Ну не саму Кору, конечно, а нашла аналогичную масть вживую на Пинтересте.
Мастер взвыла и уцепилась руками и ногами за столб, сказав, что после такого выбеливания волосы мы сгребем в совочек. Я, как ни странно, вняла. Иногда и со мной случаются проблески разума...
Походя задумалась о том, что сто лет уже со мной мужики на улицах не знакомились. Не знаю даже, что их отпугивает: возраст, суровый взгляд или "пидарские бритые височки".
А у меня такая для них глубокомысленная отповедь готова... Дескать, мужчина, имени своего я, конечно, не скрываю, но в вашему случае это знание не несет никаких перспектив.
Просто оставлю эту работу здесь ибо на фикбуке такой артхаус покрывается плесенью))) История давнишняя, но я ее люблю. И Келля люблю
Название: Келль из клана Орла Фандом: Dragon Age: The Calling Размер: мини Персонажи: Келль, Бреган, Женевьева/Гай, Николас Жанр: джен, ангст, пропущенная сцена Описание: У каждого своя причина, чтобы стать Серым Стражем.
читать дальшеТа осень в Монтсиммаре оказалась на удивление холодной. Ледяные ветра, не прекращавшие дуть с юга, стали причиной тому, что озеро Селестин по береговой кромке покрылось ледком, доставив немало хлопот местным рыбакам. “Давно не бывало таких холодов в конце жнивня”, — ворчали они, пытаясь на утренней заре вызволить свои лодки из цепких когтей настывшего за ночь льда. Тонкой коркой морозного узора покрывались и оконные стекла в монтсиммарской крепости Серых Стражей, и Бреган, как-то проснувшись очередным стылым утром, невольно возблагодарил Создателя за то, что им с сестрой выпало служить не в Ферелдене, где, как сообщали гонцы, уже вовсю лютовала зима. Сенешаль же каждый день причитал, что расходы на дрова вскорости опустошат казну ордена, которая в последние годы и так серьезно обмелела — такое случалось всегда, когда со времени Мора проходило достаточно времени, чтобы необходимость отдавать десятину на благо Серых Стражей стала среди знати всего лишь никому не нужной досадной повинностью. Страж-Командор Бреган недовольно морщился и в целях экономии требовал жестче тренировать тех немногих рекрутов, которыми располагал орден в Орлее — чтобы их согревал не прожорливый огонь, а жар от собственного труда. И Женевьева с радостью выполняла его распоряжение. Но, конечно же, теплее в целом от этого не становилось.
Однажды Брегана разбудил настойчивый стук в дверь. Вскочив на остывшей с одной стороны постели, он спешно нашарил утепленный плащ и накинул на плечи, прежде чем открыть неожиданному визитеру. Огонь в камине давно прогорел, и в комнате к рассвету стало отвратительно зябко. На пороге мялся сенешаль — было видно, что ему жутко неудобно беспокоить Стража-Командора в такой ранний час, но другого выхода он почему-то не нашел.
— Что-то случилось? — широко зевнув, осведомился Бреган.
— Не то, чтобы… — сенешаль поскреб в затылке, подбирая слова. — Сегодня утром пришел один человек… странного вида. С огромным мабари. Просил вас принять его, утверждая, что жаждет вступить в орден.
— И к чему спешка? — недовольно спросил Бреган. — А, впрочем… Не объясняй. Я сейчас спущусь.
— Я пока не пустил его внутрь, Командор, — сообщил сенешаль, откланиваясь. — Без своего пса он куда-либо идти отказывается, а я побоялся, что зверюга что-нибудь испортит. Ищите его во дворе.
— Превосходное занятие с утра пораньше, — проворчал Бреган, закрывая дверь. — Хотя, рекруты нынче — такая редкость, что можно разок и побеспокоиться.
Пришелец терпеливо ждал снаружи, свалив огромный мешок у покрытой тонким инеем скамьи. Завидев Брегана, который выскочил из дверей, кутаясь в плащ, он коротко поклонился, а огромный мабари, лежавший у его ног, встал, попытался отряхнуть намерзшие на косматую шерсть сосульки и приветственно гавкнул. Несмотря на пронизывающий холод и довольно долгое ожидание, человек не проявлял никаких признаков нетерпения. Лицо его было непроницаемо спокойным. Из-за плеча виднелся край колчана, полного стрел с белым оперением, а к мешку был прислонен потертый длинный лук довольно необычной работы.
— Пожалуй, — незнакомец говорил со странным гортанным акцентом, подобного которому Бреган никогда не слышал. — Меня зовут Келль. Это мой друг Кромсай, — он кивнул в сторону пса, и тот благодарно заворчал, стукнув по мерзлой земле обрубком хвоста. — Я — воин Пепла, но хотел просить о возможности стать Серым Стражем.
— Я — Страж-Командор Бреган. У тебя есть к этому какие-то причины, Келль? — Бреган склонил к плечу голову и окинул новоприбывшего изучающим взглядом. Капюшон, покрывавший гладко выбритую голову, чуть сполз назад, обнажив причудливое переплетение татуировок, покрывавших виски.
— Есть, — коротко ответил Келль, и в его светло-серых глазах мелькнул нехороший огонек. — Я слыхал, орден принимает всех желающих. Или мне нужно пройти какое-нибудь испытание, чтобы доказать, что я достоин этой чести?
Бреган усмехнулся и покачал головой. Во время, когда в орден вступали то отчаявшиеся безумцы, то — преступники, которых приходилось вынимать из петли, то — романтичные юнцы, возжелавшие прикоснуться к угасающей легенде, в словах о чести ему послышалось что-то неожиданно свежее и волнующее.
— Об этом позже, — Бреган поежился и жестом пригласил следовать за собой. — Пойдем в тепло. Пса можешь привязать у изгороди.
— Нет, — Келль решительно остановился, не успев сделать и шага вслед за Бреганом. — Кромсай — не просто пес. Он — мои вторые глаза, мое второе чутье и мой друг. Если в крепости не найдется места для него — значит, не пойду и я.
Мгновение поколебавшись, Бреган махнул рукой. Демон с ним, с псом. Он слышал, что воины Пепла — превосходнейшие рубаки, и расставаться с настолько многообещающим рекрутом лишь из-за того, что сенешаль опасается за сохранность и без того старой мебели, было бы глупостью.
К счастью, чутье Брегану не отказало. Келль — как позже выяснилось, искусный авварский лучник-следопыт, — казалось, стал для ордена крайне ценным приобретением. Впрочем, когда он потребовал, чтобы его пес прошел Посвящение вместе с ним, по рядам Стражей прошел ропот: они опасались, что собака может взбеситься и нанести ущерб куда больший, чем тот, которого с ужасом ожидал сенешаль. Кстати сказать, совершенно несправедливо — пес оказался невероятно воспитанным, и ни одна ножка стула, ни одна половица и ни одни перила так и не пострадали.
Посвящение Келль и его пес прошли вместе. И выжили оба, ни разу даже не подав вида, что тяготы, сопряженные с внедрением скверны в кровь, хоть сколько бы то ни было их мучили.
Опробовать новоиспеченного Стража в деле случай все никак и не подворачивался: уже несколько месяцев порождения тьмы в Орлее не давали о себе знать. Келль, между тем, упорно сохранял в тайне причины, которые заставили его пройти через Ферелден и часть Орлея, чтобы вступить в Стражи. Женевьева на попытки Брегана строить догадки лишь отмахивалась: в конце концов, Стражи издревле принимали в свои ряды почти всех без исключения. Ритуала Посвящения было вполне достаточно, чтобы отсеять слабых, как бы жестоко это не звучало. Но все же тайна авварского лучника не давала Брегану покоя, хоть он и решил для себя, что со временем, когда молчаливый и невозмутимый Келль получше освоится, он расскажет все сам. Но момент этот не наступил ни через год, ни через два, ни даже через три и, вероятно, не наступил бы никогда, если бы Гай в какой-то из зимних вечеров не предложил сыграть в карты по откуда-то им выведанным “гномьим правилам” — не на деньги, а на некое испытание.
В те дни дела ордена срочно вызвали Брегана в Джейдер, и он отправился туда в изрядной спешке, а сопровождать его вызвались Женевьева, Николас — веселый и порывистый Страж родом из Форталана, Келль с неизменным Кромсаем и Гай — джейдерский Серый Страж, который и привез послание.
Снежная буря застала отряд в маленькой деревушке чуть дальше Лаидса, и иного выхода, кроме как переждать непогоду в тамошней таверне, хозяин которой весьма и весьма благосклонно относился к Стражам, не нашлось. В каминном зале не было больше никого — редкий путник задерживался в крохотном селении дольше, чем на ночь.
— Сдавай, Гай, — со вкусом потянувшись и хрустнув суставами, велел Бреган. — И какое будет испытание в этой партии?
— Дай подумать, Командор, — усмехнулся Гай, ловко раскидывая карты по кучкам. — Были бы мы в Ферелдене, я бы предложил проигравшему спрыгнуть в снег прямо с крыши — там его столько, что сугробы закрывают окна первых этажей. Но мы не в Ферелдене, слава Андрасте, а я даже затрудняюсь придумать что-нибудь по-настоящему забавное.
— Я придумала, — Женевьева улыбнулась, притягивая к себе карты. — Пусть проигравший споет какую-нибудь песню, которая кажется ему особенно дорогой для души.
И поспешила объясниться, заметив недоумение на лицах присутствущих:
— Мы отдали свои жизни ордену, оставив позади очень и очень многое. Почему бы не вспоминать о прошлом с теплом хотя бы иногда?
— Может быть, не все этого желают, Женевьева, — помрачнел Гай.
— Может, — в голосе Женевьевы зазвучал привычный металл. — Но преодоление собственной слабости тоже есть суть тренировка духа.
— Создатель, сестра, мы просто играем в карты и пьем вино, — протянул Бреган, с интересом рассматривая выпавшую ему комбинацию. — Давай оставим тренировки до возвращения в Монтсиммар?
— А неплохая идея, — подал голос Николас, сделав глоток вина. — В конце концов, почему бы не узнать друг друга поближе? Я знаю несколько очень пикантных песенок, но сразу хочу предупредить — слуха у меня нет.
— Ладно, — буркнул Гай. — Принято. У меня змея. — и звучно шлепнул карту на стол.
Игра началась.
Такие вечера были бесценными. Дело, которому Стражи посвящали жизнь, в любой момент могло призвать их к выполнению долга, зачастую — в последний раз, а потому любое мгновение шаткого спокойствия, отмеренное судьбой, казалось благословением. Они пили вино прошлогоднего урожая, смеялись и подшучивали друг над другом, теплые отсветы огня камина плясали на лицах и стали кубков, а у камина, направив к пламени мохнатое брюхо, спал Кромсай, иногда потешно подергивая во сне огромными лапами.
— И как тебе служится в Джейдере, Гай? — Бреган бросил на столешницу свою карту после некоторого раздумья.
— Жаловаться не буду, — ответил Гай, бросив мимолетный взгляд на Женевьеву, и от зоркого взгляда Брегана не ускользнуло, как порозовели скулы его всегда невозмутимой сестры. Он превосходно ее знал и мог поклясться, что джейдерский Страж, рослый и улыбчивый, не оставил ее равнодушной.
— Но побывав у вас, — продолжил Гай, — я могу с убежденностью сказать, что наш жалкий форпост у вечно гудящего порта и в подметки не годится монтсиммарской крепости. Сколько у вас рекрутов сейчас, Командор?
— Три с половиной сотни, — с гордостью заявила Женевьева, бесцеремонно не давая брату открыть рта. Рекруты были ее страстью, и муштровала она их, не щадя живота и сил. — Для спокойных времен предостаточно. Но я уверена, что разразись Мор, наши солдаты сумели бы выстоять против порождений тьмы столько, сколько будет нужно, чтобы мы успели завербовать еще людей.
— Это мало, — мягко остановил ее Бреган. — Но мы понимаем, что на вымученные подачки от недовольной аристократии большего количества ртов мы не прокормим. Насколько я знаю, Страж-Констебль Джейдера располагает вдвое меньшими силами.
— Увы, — вздохнул Гай. — К слову, у меня Ангел Смерти, господа. Вскрываемся.
Наборы карт, оставшиеся на руках у игроков, по очереди рассыпались по столу. Четыре пары глаз разом обратились на Келля. Тот сидел, откинувшись на спинку стула, и обычно невозмутимо смотрел на свою комбинацию. Пальцы правой руки, испещренной племенным рисунком, задумчиво постукивали по засаленной древесине столешницы.
— Келль? — вопросительно произнес Бреган.
— Гакконовы безжалостные зубы, — выдохнул Келль и выложил карты лицом вверх.
Гай, по-птичьи вытянув шею, пробежал глазами по рисункам и присвистнул:
— Кажется, у нас есть доброволец на испытание, господа. Что предпочитаешь в качестве аккомпанемента, Келль? Раздобыть тебе лютню? Или, может, за тебя споет Кромсай?
Николас звонко расхохотался, хлопнув себя по коленям. Келль наградил его недоуменным взглядом и спокойно произнес:
— Дай-ка мне свой щит, Гай. Обещаю его не погнуть.
Не без удивления Гай выполнил его просьбу, и когда поцарапанный щит с серым грифоном лег поперек коленей Келля, все замерли в ожидании — никто не мог даже предположить, что может случиться дальше. Келль задумчиво несколько раз ударил по щиту пальцами — металл покорно гулко запел, и доселе сладко спавший Кромсай дернул ухом, а потом, проснувшись, настороженно поднял голову. Келль что-то вполголоса ему сказал — что-то совсем неразборчивое, но очень спокойное и умиротворяющее, и пес снова вытянулся у огня.
Ладони Келля заплясали в воздухе, выбивая из щита раскатистый, бурлящий ритм, который невольно заставил слушателей начать покачиваться в такт, а вечно нетерпеливый Николас даже начал притопывать ногой. Чуть выждав, Келль глубоко вздохнул и завел песню, хотя, скорее, это можно было назвать речитативом — распевным и гортанным, но очень ритмичным и глубоким, проникающим, казалось, в самое нутро и гудящим где-то под солнечным сплетением. Незнакомый язык, грубоватый, но весьма приятный, органично сплетался с ударами рук о поверхность щита, и от их единения у Брегана перед глазами вставали картины суровых гор, овеянных ледяным ветром и укрытых вечными снегами — той земли, откуда Келль был родом. Женевьева слушала, положив голову на упертые локтями в колени руки, Гай — навалившись грудью на стол и перебирая пальцами пачку карт. Когда Келль, издав последний такт, замолчал, то всем показалось, что необыкновенная музыка все еще продолжает звучать, будто деревянные стены и расписанный облупившимися рисунками потолок все это время впитывали ее в себя, а теперь, когда источник иссяк — отдают обратно.
— О чем ты пел, Келль? — разорвав неловкое молчание, спросил Бреган. Келль отложил щит и с готовностью пояснил:
— Это старая авварская песня о противостоянии Хозяйки Небес, Корта, отца Гор и Гаккона, Дышащего Зимой, сына Корта, который почитается у нас как бог войны. Полный глубинный смысл этой песни, наверное, знают только наши авгуры, а нам, простым смертным, известна лишь мораль: война должна быть оправдана некой целью, но и в этом случае нельзя вести ее бесконечно.
— Резонно, — пожал плечами Николас. — А эти… Корт и Гаккон — это ваши боги, да?
— Я так и сказал, — кивнул Келль.
— Значит, ты не веришь в Создателя, Келль? — продолжил Николас, не обратив никакого внимания на то, что Гай попытался дернуть его за рукав в попытке заставить умолкнуть.
— Ни Создатель, ни ваша Андрасте, — глухо ответил Келль, и лицо его вдруг тронула гримаса сдерживаемой боли, — не спасли мое племя от гибели. Впрочем, Хозяйка Небес их тоже не спасла. А потому я отвечу на твой вопрос, Николас, так: я не верю больше ни во что, кроме собственной твердой руки и зорких глаз. Кромсай! — резко окликнул он, и пес, моментально сбросив оковы дремы, вскочил со своей подстилки. — Самое время нам с тобой прогуляться.
— Вот надо было тебе трепать языком, Николас, — рыкнул Бреган, когда Келль, сопровождаемый псом, спустился вниз по лестнице и стукнул дверью таверны.
— Я же не знал, — развел руками Николас, — что беседы о Создателе среди авваров неприличны. Если хочешь, я его догоню и попрошу прощения.
— Сиди уж, — Бреган решительно встал и дернул со спинки стула меховой плащ. — Не то еще что-нибудь брякнешь.
Келль, к счастью, никуда не ушел. Он стоял у крыльца таверны, краем глаза наблюдая за Кромсаем, который носился по двору, тыкаясь носом в свежий снег. Буря недавно стихла, и небо испещрило множество крупных звезд, по-зимнему колючих. На горизонте маячила гряда Морозных гор, упираясь снежными шапками в редкие остатки облаков.
— Я приношу тебе извинения за выходку Николаса, Келль, — сказал Бреган, коснувшись плеча товарища. — Это в его природе: сначала делать, а потом — думать.
— Он не хотел зла, — пожал плечами Келль, всматриваясь в далекие горы. — Забудь, Командор, ему меня не обидеть, что бы он не нес. Видишь горы, Командор? Когда-то я жил там. Наш клан стоял выше всех, и мы самонадеянно думали, что благословлены и Отцом Гор, который пустил нас так высоко и разрешил обосноваться, и Хозяйкой Небес, к которой мы были ближе всех.
Бреган молчал, не решаясь прервать Келля — опасался, что тот снова замолкнет и уйдет в себя, а потом больше никогда не решится на откровенность.
— Старый ярл умер, и я, победив в назначенных авгурами испытаниях, должен был занять его место, — продолжал Келль, и Брегану показалось, что говорит он сам с собой, вовсе не замечая никого постороннего рядом. — Последним испытанием было найти и добыть огромного медведя, которого охотники видели не раз ниже по течению реки, за поворотом ущелья. Это стало бы жертвой Сигфросту, богу мудрости, которую должен приносить каждый ярл, чтобы править достойно. Я ушел на много дней и так увлекся охотой, что забыл им всякий счет. Когда я вернулся с головой медведя, то увидел, что нашей деревни больше нет. Порождения тьмы, мерзкие отродья, что изъязвляют тело земли, будто гниль, прошли по ней, как смертельный ураган, — Келль стиснул зубы и на мгновение замолчал. — Живых они не оставили. Когда я добрался до своего дома, то… увидел, что моя женщина закрыла телом колыбель с нашим сыном, но так и не смогла спасти ни себя, ни его. Оба были мертвы, и тела их уже начала разъедать скверна. Душа моя стала пуста, но еще была надежда, что наш клан можно возродить, что кто-то вернется в селение, может быть — кто-то из охотников. Я скитался по разоренной деревне несколько дней, но никто так и не пришел. Потом я поднялся высоко в горы, туда, где гнездился орел, что считался покровителем нашего клана, и увидел, что он лежит мертвый неподалеку от гнезда. Лишь тогда я осознал, что надежды больше не осталось. Наш клан канул в небытие, и пусть Хозяйка Небес позаботится о душах тех, кого я бросил за спиной, уходя вниз.
Бреган крепко сжал плечо Келля, и тот обернулся, будто выйдя из обуявшего его странного транса.
— Да, Командор, считай, что долг Стража для меня — всего лишь шанс отомстить за мой клан, — сказал он. — Но прими мои уверения в том, что я всегда буду стремиться уничтожить столько порождений тьмы, сколько смогу, и даже больше, если будет необходимо. Никто не должен страдать от их злобы.
— Я вовсе и не сомневался в тебе, Келль, — улыбнулся Бреган. — Но зато теперь я буду лучше тебя понимать. Спасибо за доверие.
— Келль, сын Моргана, так меня звали в клане, — задумчиво сказал Келль. — Воины Пепла звали меня Келлем из клана Орла. А теперь я просто Серый Страж.
— Мы все — просто Серые Стражи, — вздохнул Бреган. — И никому нет дела до наших имен. Наше имя — наш долг.
Тихо переговариваясь, они еще долго стояли, всматриваясь в застывшую ночную даль, покуда не почувствовали, что их ноги, вросшие в пушистый снег, заледенели.
Бреган часто вспоминал потом и ту ночь, и тот разговор, и ему отчасти становилось проще тащить свой груз, зная, что дело вверенного ему Ордена помогает таким, как Келль, вычерпать свое отчаяние и хотя бы немного облегчить душу. В такие моменты Бреган даже переставал костерить собственную судьбу — пускай и очень ненадолго. Может быть, все было не так уж и плохо?
Так ждала патч на МЭА, чтобы вдумчиво перепройти Сарой на этот раз, патч вышел, и тут я поняла, что заново вступать в эту тягомотину не хочу. Игрушка для меня лично оказалась на разок, обидно за ожидания и много денег(
А теперь хочется что-нибудь приятное погонять, а все, что знаю, то не хочу))))